Коллектив авторов - Урал — земля золотая
Медведица стучалась в дверь до утра. С рассветом она ушла в лес и больше не показывалась.
Нашего ночного гостя мы с Верой принесли домой и вырастили его. Когда он стал совсем большой, мы подарили его в Свердловский зоопарк. Если вам удастся побывать в том зоопарке, передайте привет нашему медвежонку от нас с Верой.
Евгения Завражина Рисунки Б. ПлетневаВстреча
В наших лесах на севере Урала встретить медведя невелика невидаль. Много их бродит в густых зарослях, выходят к поселениям, шалят.
Довелось встретиться с хозяином леса и нам: мне и моему товарищу Виктору.
Днем мы ушли от своей деревни далеко и вернуться засветло не успели. Ночевали в полуразвалившейся охотничьей избушке, в тайге. Ночью полил дождь, промочил старую избушку и вымочил нас. Мы не спали. К утру наши собаки, оставленные за дверьми, подняли лай и визг. Но в темноте ничего нельзя было рассмотреть.
Утром дождь перестал, и мы пошли узнать, что беспокоит собак. Оказывается, недалеко от избы залег в яме медведь. Собаки наши кидались к яме, яростно лаяли.
— Давай турнем его из берлоги, — предложил Виктор.
— А ты не струсишь?
— Нет.
Он притащил сухой стяг и стал «шуровать» зверя в берлоге. Я стоял с ружьем наготове. Первое время медведь молчал, потом заревел и, выскочив из берлоги, пошел на меня.
Я выстрелил, но от страха прицелился плохо и попал зверю в лапу. Медведь шел на меня. В это время выстрелил Виктор, но тоже промахнулся. Медведь кинулся к Виктору.
У меня заело патрон, и пока я возился с ним, зверь добежал до Виктора и ударил его лапой по плечу. Виктор упал. Хорошо, что внимание медведя отвлекли собаки, вцепившись ему в зад. Зверь заревел и встал на задние лапы.
Тут я вскинул ружье и прицелился медведю в грудь. Он упал на собак и сразу стих.
Я перевязал рану товарища своей рубахой, забросал медведя хворостом и повел Виктора домой.
Через неделю мы снова уходили с ним в тайгу, но уже таких встреч с хозяином леса у нас больше не было.
Владимир Выдрин Рисунки В. СлобожановойОпасная охота
Сходить в сосновый бор, что лежит по ту сторону реки, — было нашей давнишней мечтой. До сих пор мы ставили петли на зайцев только по руслу и берегам речки Сухой.
Каждый день, как мы поднимались в гору, на высмотр петлей, мы с каким-то волнением глядели за реку, где за Тунбяшинскими полями, за селом, за узорными делянками колхоза синей стеной виднелся сосновый бор. Но, дойдя до Крутых Склонов, мы скатывались вниз, в кусты, отыскивали новые торные заячьи тропы, смотрели силки, и сосновый бор забывался.
Однажды, возвращаясь домой, братишка Ваня сказал:
— Чего мы боимся? Сделаем самодельное ружье и сходим и бор.
Через неделю ружье было готово. Делали мы его тайно, чтобы родители не догадались. Ваня достал у своих приятелей по школе старых патронов, пороха, нарезали пуль.
И вот, наконец, мы двинулись в таинственный бор.
Лыжи легко скользили по снегу. До бора дошли быстро. Он показался нам страшным, не то что наши заячьи кусты! В нем ничего нельзя было рассмотреть — так густо зарос он деревьями. Пугала и тишина.
Мы долго ходили по заячьим слежкам, не отходя друг от друга ни на шаг. На одном крутом спуске в лог брат сильно ударился коленом о ствол дерева и не смог дальше итти. Я остановился около него. Впереди виднелась маленькая полянка.
— Ну как, отошла? — спрашиваю я его.
— Ноет здорово, погоди еще немножко.
— Дай ружье, я понесу его.
— Отстань, Васька, сейчас двинемся.
Я знал, спорить с ним бесполезно, он упрям, как и я.
На полянку выскочил заяц.
— Ваня, — зашептал я, — смотри, какой здоровенный русак выпер, прямо с овечку.
— Сейчас пальну, — также шопотом отозвался он.
— Нет, дай я пальну, а у тебя колено ноет, смажешь.
— Ноет, ноет. Отстань, говорю. Я сам.
Он приложил самопал к сосне и стал целиться. Вдруг серый большой ком молнией свалился на зайца. Раздался писк, рычанье, фырканье, кровавые брызги полетели во все стороны: кошка громадных размеров, придавив жертву к снегу, пила из нее кровь.
— Стреляй! Рысь! — крикнул я брату.
Раздался выстрел, пуля подняла облачко снега возле зверя. Рысь одним прыжком исчезла в лесу.
— Говорил, нога у тебя ноет, — вот и смазал.
Мы подошли к месту схватки. От русака валил пар, снег окрасился кровью. Шкура на зайце оказалась почти не испорченной, сломана была нога, и вырвано горло.
— Возьмем? — предложил я.
— Нет, зароем в снег, а завтра сюда капкан притащим.
Отправились по следам кошки.
Скоро ветка хрустнула, невдалеке от нас, и с дерева сорвался ком снега. Я рассмотрел невысоко над землей голову рыси: уши плотно прижаты, глаза сверкают.
— Видишь?
— Где она?
— Дай ружье, теперь моя очередь.
Расстояние до зверя — метров пятнадцать. Я приложил самострел к дереву и долго целился. Рысь на дереве беспокойно щурилась, глядя мне в глаза.
— Стреляй, а то хвост покажет, — торопил Ваня.
— А я, как Мюнхаузен, пришью ее хвост к дереву…
— Стреляй, тебе говорят!
Выстрел оглушил меня. Когда дым рассеялся, я не увидел зверя.
— И у тебя колено ныло?
— Долго целился, а то бы прямо в лоб между глаз угадал, — стараясь не выдать досаду на самого себя, ответил я.
Погоня за хитрой кошкой продолжалась.
— Хватит, Василий, — предостерегал братишка. — Она нас заведет подальше да и сожрет.
— Ну, уж и струсил. А ружье у нас зачем?
— Патронов мало остается.
— Не будем косачей да русаков бить, — храбрился я.
Второй раз мы увидели рысь, прижавшуюся на сухом суку, метрах в десяти от нас.
— Дай теперь я, — загорячился Иван.
Он снял лыжу, воткнул ее в спет, сел и положил ствол ружья на пятку лыжи. Не успел он прицелиться, как кошка мгновение метнулась куда-то и снова исчезла. Я отбежал от брата на несколько метров, силясь снова увидеть рысь.
Вдруг сверху упала на меня сначала кухта, а потом серая корочка коры. Я взглянул вверх и обомлел: прямо надо мной сидела рысь, сверля меня насквозь своими злыми зеленоватыми глазами.
Я хочу крикнуть, но не могу — голос отнялся. Только левая рука быстро нащупала за поясом тяжелый охотничий нож и поднялась с этим оружием вверх для защиты.
Рысь прыгнула на меня, громко зарычала, и я полетел в снег от удара в грудь. Боязнь смерти заставила меня быть быстрым и сильным. Вскочив на ноги, я ударил зверя ножом в шею. Рысь рванулась в сторону и от сильного рывка вырвала нож из моей руки: он торчал у нее в загривке. Одну секунду кошка помедлила, прилегла на снег и, бросившись на меня, снова сбила сильным ударом. Я закрыл лицо руками, пытался подняться, но не мог и, почувствовал острую боль в плече.
Видимо, я потерял сознание.
Очнулся тут же на снегу. Ванюшка со слезами на глазах вытирал рукавицей кровь с моего лица и бинтовал голову своим шарфом. Тут только я почувствовал, что у меня сильная боль в правой стороне головы.
Оказывается, когда я боролся с рысью, Ваня долго не решался выстрелить, боясь убить меня. Потом, когда он увидел, как рысь впилась в мою грудь, он запалил самострел. Грянул выстрел: пуля пробила зверю заднюю ногу, распорола живот, раздробила обе челюсти, и тогда уже, ослабшая, она слегка ранила меня в голову.
Я поднялся, вымылся снегом и посмотрел на бледного плачущего братишку.
— А где она?
— Вон, — он указал на кусты березняка.
Рысь лежала на боку, подергивалась и хрипела. Снег вокруг нее напитался кровью.
В деревне мы дождались вечера у одного своего одноклассника, вымылись, закрыли ссадину волосами и пришли домой. Дома так ничего и не узнали. Рана на груди скоро зажила, кровь с лыж и одежды мы смыли.
Прошла зима. Мы оба закончили седьмой класс и перешли в восьмой. В летние каникулы мы навестили знакомые места, где чуть было так трагически не закончилась наша зимняя опасная охота.
На месте, где убили рысь, отыскали ее череп и закопали под дерево.
Василий Снегирев Рисунки Б. ПлетневаНа Яйве
Барка движется вверх по реке, оставляя позади две волнообразные полосы. По каменистому берегу, четко постукивая копытами, идет пара лошадей. На них сидят всадники-погонщики. Длинные лямки тянутся от хомутов упряжных к середине высокой мачты барки. Обоих погонщиков зовут Иванами: один Иван большой, другой бойкий мальчонок — мой сверстник.
